Как пишет известный сахалинский историк Николай Вишневский, после занятия южной части Сахалина встал неожиданный вопрос: «Что делать дальше?».
Подробности - в материале sakhalin.aif.ru.
Первые коменданты
И действительно. К тому времени на Карафуто проживало около 400 тысяч японцев, и все они пришли в движение – с севера побежали на юг, переполняя города, кто-то, опасаясь «ужасных русских», ушел в сопки. Плюс – около 20 тысяч военнопленных. И всех их надо было как минимум кормить.
Однако в течение почти месяца в хозяйстве бывшего Карафуто царила анархия. А в Тоёхаре к тому же оказались массовые запасы сакэ (до 202457 декалитров), что привело к различным эксцессам. Тем более что денежного обращения (какими деньгами?) и торговли не было. Продовольствие, товары, материалы, коммунально-бытовое обслуживание – все предоставлялось бесплатно не только для советских войск, но и для японского населения. Большинство фабрик и заводов, магазинов и учреждений, за исключением железной дороги, электростанции и водопроводов, работу прекратили или работали с большими перебоями.
Советским войскам недостаточно было разъяснено, что они вступили на нашу территорию и все хозяйство принадлежит советскому государству. Это привело к ряду бессмысленных разрушений, хищению оборудования, материалов и имущества организаций и населения со стороны отдельных подразделений, командиров и бойцов.
Причем, в большинстве своем, даже не по злобе, просто войска старались разместиться в самых приспособленных зданиях, а все, что находилось в них, уходило в трофеи.
Эти вопросы и пришлось решать первому коменданту Тоёхары генерал-майору Михаилу Алимову, командиру подвижного отряда, первого зашедшего в столицу Карафуто, да и военным комендантам других городов тоже.
Интересно, что первым комендантом взятого Берлина стал генерал-полковник Берзин, у которого Алимов был командиром батальона и с которым они участвовали в отражении японской провокации у озера Хасан еще в 1938 году. Такие вот судьбы.
«Запыленные солдаты»
По воспоминаниям, для встречи утром 24 августа на железнодорожном вокзале генерал-майора Алимова прибывшие в составе передового отряда солдаты выстроились с автоматами в шеренги. С каменным лицом вышел из машины одетый во фрак и цилиндр губернатор Карафуто Оцу Тосио.
Генерал-майор Алимов появился из здания вокзала спустя несколько минут. На нем были галифе с лампасами, фуражка с золотым околышем. Как показалось японцам, выглядел генерал-майор очень представительно и резко отличался от стоявших рядом с ним офицеров и, само собой, «запыленных» солдат…
Что касается «запыленных солдат», то по этому поводу Алимов даже дал специальное разъяснение в газете «Карафуто Симбун»: «Все те советские солдаты, которые совершили недопустимые действия, будут строго наказаны. Таких солдат очень мало, но плохие люди есть в любой стране.
Для недопущения подобных проступков будет применено суровое наказание. Но мы просим понимания со стороны граждан. Что касается формы одежды, то у некоторых солдат она грязная, так как эти воины участвовали в военных действиях. Теперь командиры подразделений будут отвечать за опрятный вид своих подчиненных. Чистая форма военных сделает этот город еще красивее».
В самом деле, как вспоминали японцы, они, и без того запуганные пропагандой, увидев наших только что вышедших из боя солдат, пугались еще больше, ибо были они черны лицами. Но на следующий день, стоило им только помыться, даже не узнавали.
Но это была лишь малая часть проблем.
Позже начальник Гражданского управления Крюков не раз критиковал военных за то, что «командующий частями генерал Черемисов и комендант г. Тоёхары Алимов за счет найденных на складах запасов кормили все японское население, бежавшее сюда, не возвращая его на места… Только к началу октября добились прекращения бесплатного пользования продовольствием, коммунальными услугами, транспортом, топливом».
Но что еще было делать военным, не имеющим опыта гражданского управления, да еще и не знающим японский язык? Только по-военному: взять всех на свое довольствие.
При этом стоит отметить, что японские власти (за редким исключением) занимали достаточно лояльную позицию.
«Сейчас самое время заняться заготовкой кормовых трав. Советские военные начали заниматься покосом для своих нужд, но и нам, жителям острова, нужно присоединиться к заготовке кормов для домашнего скота. Если мы будем слоняться без дела, то животноводство острова ждут большие проблемы, а жителей – голод. Нужно взять в руки косы!
Если мы этого не сделаем, то японцев будут считать лентяями, а японское руководство безответственным. Неужели это нам нужно?
Мы должны показать свой характер, которым мы так гордимся. Неужели у нас нет гордости? Нам нужно создавать дружественные отношения с советским командованием. Жизнь на Карафуто зависит от каждого из его жителей!» – писало в те дни «Карафуто Симбун».
Последний номер этой газеты вышел, правда, 29 августа. А через месяц, 1 октября, начала выходить 30-тысячным тиражом газета на японском языке «Новая жизнь»…
Русская душа
Но, несмотря на ряд инцидентов, все прошло довольно мирно. Вот как вспоминал об этом тогдашний мальчишка из Арково Владимир Шлапаков, о котором мы уже рассказывали:
«Прошло некоторое время после объявления о победе нашей армии и о полной капитуляции Японии, и однажды со стороны Дербинска к нам в Арково стала входить колонна пленных японцев…
Колонна шла, заполнив всю ширину дороги, так же, как когда-то шла на юг, на бой, колонна наших солдат, которой не было видно конца. Так же и этой колонне солдат, только поверженных, тоже не было видно конца. И так же на обочинах дороги стояли люди и смотрели на японцев.
И им, так же, как и нашим солдатам, давали попить воды. Ведь люди, наверное, понимали, что солдат есть солдат, он ничего не может изменить, ведь он подневолен и должен подчиняться приказу, а потому и не выказывали ни зла, ни агрессии по отношению к побежденным солдатам, несмотря на свою не уменьшающуюся и не утихающую боль.
Люди, конечно, понимали, что и у японских солдат также есть родители, жены, дети. Я не исключаю, что у людей в душе и была какая-то неприязнь, но она ни в чем не проявлялась...
В депо построили нары в два яруса, там они спали. Охраняли их с десяток солдат. Солдаты общаться с ними нам не запрещали. Мы заходили к пленным в депо, и вели они себя с нами дружелюбно, кое-кто даже угощал нас небольшими несолеными галетами и маленькими, как витамины, может, чуть-чуть крупнее, разноцветными конфетами. Взамен мы им приносили разные овощи. Наши солдаты этому не препятствовали.
И все-таки добрая у русских людей душа. Хотя, конечно, немало добрых душ, как мне кажется, было и среди немцев, японцев, румын, венгров, итальянцев и других народов, которые скрутила в один плотный клубок эта безумная кровопролитная война.
Пленные японцы пробыли у нас недолго, помогли колхозникам убрать картошку, и потом их куда-то увели.
А к тому времени с юга стали возвращаться наши части. Но возвращались они не такой массой, какой уходили на юг, а небольшими колоннами. И все эти колонны в поселке встречали со всей душой.
Собрался народ, поздравили солдат с победой, чем могли, угощали солдат, приглашали в дома. Чувствовалось, что в поведении солдат и командиров нет напряжения, и они могли позволить себе немного отдохнуть...».
Кстати, «соавтор» Сириторского соглашения, положившего конец боям, и первый комендант Тоёхары генерал-майор Алимов продолжал службу на Сахалине на должности заместителя командира 56-го стрелкового корпуса до мая 1946 года. Затем был командиром 98-й гвардейской Свирской воздушно-десантной дивизии, затем – начальником отдела боевой и физической подготовки Воронежского военного округа.
2 сентября этого года в Макарове (бывшем Сиритори) был открыт сквер его имени. На мероприятие приехали потомки героя Сергей и Мария Варакины. Причем Мария, виртуозный музыкант, исполнила для всех присутствующих специально написанную ею композицию «Город, остановивший войну», посвященную своему прадеду.